Сергей Маковецкий

Побеседовал с Маковецким корреспондент газеты "Аргументы и факты".

— Сергей, насколько для актера важны жизненный опыт, сила впечатлений, переживаний?

— Видите ли, в актерском деле есть такое понятие, как интуиция. Это память о том, чего ты никогда не переживал в реальной жизни, память о предыдущих временах, поколениях. Эмоциональная память. И если твое темечко не "зашлаковано", ты эту память "считываешь".

— Сейчас пришло очень сильное поколение молодых актеров и актрис практически во все ведущие театры. По-вашему, они в чем-то другие?

— Конечно, другие. И мы другие по отношению к старшим. И жизнь другая сегодня, и театр. Хотя, знаете, когда я играю на сцене вместе с нашими мастерами — Максаковой, Яковлевым, Шалевичем, Ульяновым, Борисовой, Казанской, я совсем не ощущаю, что мы так уж отличны друг от друга.

Прежде всего они фантастические артисты, потрясающие партнеры. А вот у молодых отношение к работе, к профессии легче, может быть, прагматичнее. Бывает, подходишь к молодому актеру и говоришь: "Сегодня спектакль был неудачный". А он: "Ну и что, какая разница?"

Маковецкий признается, что пьянеет от игры, от сцены. Но при этом всегда контролирует себя, импровизирует, но не повторяется, чтобы не было перебора и чтобы не быть предсказуемым.

— А как вы ощущаете свою известность?

— Известность — это ответственность. Актер не должен, к примеру, позволять себе быть не в форме на людях, быть пьяным, раздрызганным. Иначе люди потом скажут: "Мы думали, что он… А он вон какой!" Скажу, что и я себе иногда "позволял". Лет 15–20 назад.

Маковецкий не скрывает, что совершал поступки, за которые потом было очень стыдно, но старался не совершать таких поступков впредь и всегда искренне раскаивался. Он считает, что помнить – значит каяться, а покаяние у актеров бывает разное. И сцена в этом смысле является спасением.

- Не великий подвиг, когда актер играет водевиль, а дома у него умер или умирает близкий человек. Свои переживания он трансформирует таким образом, скажем, в комедию, в гэг. Нормальный человек, наверно, этого не поймет.

— Значит, все-таки актеры — не совсем нормальные?

— Они нормальные, но — другие. Актер более чуткий, трепетный душой, более ранимый. Актер не может быть с черствым сердцем. Сказано же: художника обидеть легко. И обижают. Открываешь, бывает, газету и читаешь о себе или, что еще хуже, о товарище какую-нибудь сплетню или разгромную статью. Вы себе не представляете… думаешь: только бы он это пережил. Нервы-то, тем более у актеров, не железные.

Душой артист должен быть чист, а если это есть, то тогда он может хоть во власть идти, ничего плохого в этом нет.

- Буквально вчера услышал очередной раз выражение: "Я люблю свою Родину". И мы с моей женой Леночкой задумались: а что это такое — любить Родину? И что такое Родина? Если это место, где я родился, то почему я живу не там? Когда я приезжаю туда, где жили мои бабушка и дедушка, мне там нравится, но ведь я не остался там жить, заниматься сельским трудом?

Но и в Америке я бы не смог жить, мы там никому не нужны, потому что мы — другие. Я не знаю, к чему это сейчас скажу, — по-моему, исповедник государыни писал еще в 1914 году, что над Россией невероятная Божья благодать, и как же мы надругались над этой благодатью!..

Я думаю и говорю об этом с болью. Значит, мне небезразлично, меня это ранит, значит, это мое место, то, где я родился и живу. Назовем это Родиной. Вот и ответ на ваш вопрос. Может, это и есть моя гражданская позиция?