Ольга Остроумова и Валентин Гафт

Побеседовал с актерами корреспондент газеты "Моя семья".

Ольга Михайловна, вы с Валентином Иосифовичем смотритесь как очень счастливая семейная пара. И это в столь зрелом возрасте, после немалого, порой горького опыта прежней семейной жизни…

Нас с Валей свел счастливый случай. В одном телеинтервью я сказала, что, не взирая ни на что, жду того единственного мужчину, с которым могла бы стать счастливой. Тогда у меня в жизни была очень сложная ситуация.

Вы были в разводе?

Муж, режиссер Михаил Левитин, оставил меня с двумя детьми и ушел к другой женщине. Я человек достаточно сильный, но тогда мне стало страшно. Не верила, что смогу одна поднять детей. И все-таки жизненные трудности не заставили меня озлобиться. По счастливой случайности ту передачу увидел Гафт. Так совпало, что его семья к тому моменту тоже потерпела крах, и он находился в тяжких раздумьях по поводу дальнейшей жизни.

Вы были тогда знакомы?

Как все актеры, не более того. Я снималась с Гафтом в "Гараже", но тогда он казался мне недосягаемой звездой. А после телепередачи, о которой я говорила, нас обоих, опять же случайно, пригласили на одну презентацию… Он попросил у меня разрешения позвонить, чтобы показать места, дорогие его сердцу.

И звонок раздался на следующий день?

Он позвонил через два месяца. Валя такой человек. Он самоед, любит копаться в себе. Долго раздумывает, прежде чем сделать шаг.

Но этот шаг все был сделан?

Гафт начал активно за мной ухаживать. Кроме цветов и подарков стремился купить нам в дом какие-то вкусные или экзотические продукты. Мы жили тогда очень скромно. Съемок не было, а в театре актеры зарабатывают очень мало. Поначалу я побаивалась Валентина, ведь внешне он производит впечатление человека сурового, язвительного, как его эпиграммы. Но выяснилось, что это только маска, которая скрывает нежную и ранимую душу. И когда Валентин догадался, что я раскрыла его секрет, он… исчез.

Опять на два месяца?

Нет, уже на четыре. Но я не испугалась. Знала, что это время ему нужно, чтобы окончательно разобраться в наших отношениях. И когда он, наконец, мне позвонил, то сразу же, по телефону, признался мне в любви.

Валентин Иосифович, чем покорила вас Ольга Остроумова?

Я был поражен и восхищен, что известная на всю страну артистка оказалась Божьим человеком, неиспорченным, безо всяких штампов. С ней мне было просто. Рядом с ней постепенно я стал лучше. Мне не приходилось напрягаться, что-то из себя изображать, фальшивить. Я мог оставаться самим собой. И ощутил счастье. Сейчас мне с ней настолько хорошо, что я уже забыл тот момент, когда мы расписались, как будто вместе всю жизнь прожили.

Ольга, а как вы воспитываете детей?

Никогда не давлю на них авторитетом. Высказываю свое мнение, но решение оставляю за ними. Дети меня любят, уважают и в конце концов соглашаются со мной.

Как вы относитесь к вниманию поклонников?

Оно порой бывает назойливым. Случается, что по плечу хлопают или переговариваются во весь голос: "Это она? Да нет, Остроумова красивая, а эта…" Я столько оскорблений выслушала!..

А почему не сложилось с Левитиным?

Я не принимаю лжи в отношениях двух любящих людей. Когда начинается ложь, все кончается. А ведь сначала была какая-то невероятная любовь.

Валентин Иосифович, вас в прессе часто называют секс-символом…

Что значит "секс-символ"? Для меня секс – это абсолютно интимная сторона. Этим не хвастаются. Может быть, из-за того, что у нас долгое время "секса не было", сейчас на нем все помешаны. О сексе не надо говорить. Если человек жив, значит, он секс-символ.

Правда, что вы однажды чуть не задушили на актрису Ольгу Яковлеву?

Правда. На сцене она чувствовала себя абсолютной хозяйкой, что иногда выводило меня из себя. Но душил-то я ее по роли: играл Отелло, а она – Дездемону.

Ольга Михайловна, вы были одной из первых актрис советского кино, снявшейся обнаженной. Как это воспринималось в те времена?

Тогдашний председатель Гостелерадио Лапин приказал вырезать эту сцену при первом показе по телевидению. Режиссер Станислав Ростоцкий устроил жуткий скандал. А со мной вообще случился курьез. Я получила письмо из исправительно-трудовой колонии, где показали фильм "А зори здесь тихие". Заключенный хвалил картину, но осуждал меня за "голую" сцену.

Он спрашивал, есть ли у меня муж и как он это терпит. А в конце пригвоздил вопросом: "По той ли ты дорожке идешь?!" Конечно. По тем временам это было откровением. Ростоцкий нас долго уговаривал, а мы стеснялись. Решающим стал такой аргумент режиссера: "Мне надо показать, что немецкие пули попадают в такие красивые тела!"